Встреча в «Артеке»

29.10.2018

Три недели назад отшумел прекрасный артековский форум «Детский лагерь — новое образовательное пространство». Я рассматриваю фотографии. Они зеленые как крымские сосны, покрывающие Аю-Даг, и как футбольное поле, на котором было построено пространство Форума. Они синие, как море и небо. Они белые — от шатров-павильонов. Больше всего эта площадка напоминала мне временный военный лагерь, с одной стороны защищенный морем, с другой неприступной горой, с третьей вооруженным до зубов караулом (это я охранников и полицейских так называю, которые приравнивали отсутствие бейджика к проносу огнестрельного оружия). Посреди этого великолепия находится шатер главнокомандующего, а вот и он сам — Юрий Ээльмаа, мерит шагами форум, высокий, красивый, стремительный как Петр I перед Полтавской битвой. В современном «Артеке» Юрий Владимирович занимает серьезную должность — заместитель генерального директора по методической работе. С ним-то нам и удалось встретиться в начале октября 2017 года.

АЮ: Если спросить вашего лучшего друга, в чём вы круты, в чём ваша сила, что он ответит?

ЮВ: Знаете, у Ицхака Адизеса есть очень стройная концепция распределения командных ролей, в которой он доказывает, что эффективная управленческая команда строится при успешном сочетании четырех типов лидеров: Производитель — Администратор —Инноватор — и Интегратор. В различных проектах, в которых я принимал в жизни участие, мне чаще всего была ближе роль инноватора. Я прихожу в систему и начинаю вносить в неё продуктивный хаос, задавать очевидные вопросы с неочевидными ответами, меня очень многие за это «любят», особенно те, кто по типу ближе к «администраторам». Но мне интересно, как система будет работать через 3-4 шага, где ее переход в новое качество, где опасность изменений. Я в этом смысле понимаю свои дефициты, пытаюсь окружать себя людьми — традиционализаторами, администраторами, которые все эти фанаберии «кладут на землю». Хорошего администратора я очень уважаю — он умеет то, что я не умею. Мы, например, находимся на Форуме, а мне уже за две недели до его начала было понятно, как он пройдёт. Сейчас меня интересует история пост-форума, во что выльется последействие. Я проектирую формат октября 2018 года. Конечно, при таком подходе часто на грабли наступаешь. Соответственно, мой друг, если он меня понимает, отметит эту черту.

АВ: Если бы ваша книга была издана огромным тиражом и там была фотография, какие бы три предложения были бы под ней написаны?

ЮВ: У меня есть две книжки, они не художественные, профессиональные. Первая —«Использование информационных технологий в работе учителя-словесника», я филолог по образованию, потом ушёл в область информационных технологий; а вторая для управленцев — «Создание школьного сайта: от концепции до воплощения и развития» — это не про IT, не про кнопочки, а про то как сайт проектировать, структурировать, как организовывать работу в образовательной организации — она узкоспециальная, но на тот момент, когда появилась, она была для аудитории важна.

А по поводу трех предложений…Три — это очень много. Я бы точно не хотел, чтобы там были статусы и должности, в том смысле, что автор — «младший помощник старшего дворника», или как в анекдоте про плиту на еврейском кладбище: «Тут лежит Моня, хороший адвокат». Мне кажется, что иногда достаточно просто фамилии. Ну вот, например, звонит Олег Табаков и никто не спрашивает, где он работает, какие у него звания и регалии, просто — Олег Табаков. Или Артемий Лебедев. Вот мимо нас сейчас прошел Константин Михайлович Ушаков, и не важно, что он главный редактор журнала «Директор школы» или профессор, для педагогического сообщества его имя — это уже карьера. Когда ты достигаешь чего-то большого, брендом становится просто твоя фамилия, поэтому пусть в новой книге будет просто будет написано — Юрий Ээльмаа.

АЮ: А вы были уже человеком-брэндом, когда пришли в Артек? Можно так сказать, что вы были уже достаточно известны?

ЮВ: До «Артека» у меня не было своей истории управления, я был методистом, но при этом довольно много людей в образовании страны меня знали. Как-то сказали: «В январе приличные люди ездят на BettShow в Лондон — это международная выставка образовательных технологий, а в марте — к Ээльмаа в Петербург», потому что, ну а как не съездить? Есть вещи, которые я делал, и делал хорошо. Я делал интересные образовательные ивенты. Это же потрясающе интересная задача — как за 3 дня сгенерировать кучу контента, как его после этого упаковать и красиво преподнести аудитории. Профессиональное сообщество — это формат, где статус зависит не от орденов, не от твоего следования роли: «я известная марьванна, у меня есть высшая категория». Образовательное сообщество — это умная, интеллигентная, профессиональная тусовка. И для меня значимо было, когда я еще в Питере работал методистом, а меня администрация Приморского края приглашала во Владивосток на двухдневный платный семинар, в программе которого было написано «темы пока нет, спикер Юрий Ээльмаа» и собиралось 80 человек — вот это было приятно, это и называется карьера. А стремление бессодержательность закрыть забралом статуса меня не радовала никогда.

АВ: Скажите, были ли вы когда-нибудь ребёнком в лагере? Считаете ли вы, что лагерный опыт должен быть у каждого ребенка?

ЮВ: Да, был два раза, и это был крайне неудачный опыт — я был длинный, мне было 13 лет, меня засунули в отряд к 16-летним, они меня лупили, потому что я очень говорливый был, ну таким и остался, сейчас просто сложнее лупить. До «Артека» я воспринимал лагерь как некий заорганизованный механизм, а это была совершенно не моя история, ибо всегда считал себя жесточайшим индивидуалистом. В доартековскую историю своей жизни если я видел, что куда-то куда идут трое, я разворачивался и шел в обратную сторону, «митинг» мне не нужен. Но попав в «Артек», понял, что это очень важный опыт, я прочувствовал, что лагерный коллектив детям нужен, это очень мощная продуктивная форма воспитательной работы, только ей нужно управлять не в лоб, а более гибко и сложно. Более того, это очень важно в образовательном смысле, потому что мир очень сложным становится, чтобы вообще решать задачи в одиночку. Я сейчас приведу пример: с 2018 года калифорнийский университет в Беркли, входящий в Top-5 в мире, объявил исследования, совершённые в одиночку, антинаучными. Либо ты гений, шаман и т.д., но тогда это не совсем наука, либо настоящий ученый и работаешь в научно-исследовательском коллективе. Современный мир слишком сложный для того, чтобы с ним справляться в одиночку. А этому учит лагерь. Я сейчас не утверждаю, что каждый ребёнок должен каждое лето ездить в лагерь, есть дети совсем не для лагеря. Но есть те, кто раскрывается именно в этой групповой динамике, в «Артеке» эти примеры на каждом шагу. Летом к нам приехала девочка из Кемерово, она говорит на 7-и языках, но в конце смены как свое главное достижение отметила «я всегда боялась выступать, в сейчас меня не заткнёшь». Это что, образование? Конечно. Я боюсь слова «воспитание», потому что оно всё же неисчислимо, кто и что сделал, среда повлияла или педагог, измерить невозможно. Я считаю себя достаточно рациональным человеком, убежден, что если мы говорим про науку, то все постулаты должны быть проверяемы и положены в исчислимый результат. Тебя воспитали на 46 %, тебя на 23% —это же звучит смешно. Но то что лагерь, несомненно, продуктивная история —повторяю, не для всех, но для очень большого количества и в определённом возрасте коллективизм нужно пережить, это бесспорно. Я, скорее, сегодня жалею, не о том, что в моем детстве лагеря не случилось — у меня было хорошее детство, я был «дачный» ребёнок — а о том что в студенчестве не поехал работать вожатым. Тогда, в институте мне это казалось глупостью и потерянным временем, а сейчас я смотрю на кейс вожатства, и понимаю, что это мощнейшая история, которую, я боюсь сказать, “должен”пройти каждый молодой человек. Знаете, в Британии основную массу учителей, корпус тех, кто держит отрасль – составляют «зубры», но они намеренно предоставляют рабочие места для молодых педагогов. Во-первых, они поближе к детям и те их адекватнее воспринимают, во-вторых это живая история, это река, это не болото педагогическое, молодежь вносит живую струю в образование, и пусть они проработают там 2-3 года и потом уйдут в другую отрасль, это воспринимается совершенно нормально.

В «Артеке» очень бережно относятся к молодым вожатым только на период обучения. Человек приезжает, молодой, , его переводят из зоны комфорта и через месяц обучения говорят: “Вот тебе отряд ребят, либо ты его берёшь, либо он тебя выносит”. А у нас дети не самые простые, просто они чаще умнее этого вожатого, они же по всем регионам отобраны. И вот либо ты берёшь этот коллектив, и он твой, либо вылетаешь, потому что находиться в ситуации неуспеха можно только первую смену, не получится удержать отряд две смены подряд, тебя, в общем, попросят. Соответственно «длинные» вожатые (те, кто работает год-два), они становятся действительными управленцами, после этого не надо учиться в МВА, можно сразу становиться менеджерами в разных отраслях. Но это все равно история временная, потому что ситуация престарелого вожатого — она идентична позиции вечного студента. Вожатый — это не профессия, это этап становления, взросления, образования, можно сказать.

АЮ: А вот вы, человек дважды резко изменивший жизнь: сначала от преподавания словесности уйдя в проектирование сайтов, затем из IT сферы перейдя к «Артеку», вы сами готовы навсегда связать свою жизнь с лагерем?.

ЮВ: Чего я точно не хочу, так это выйти здесь на пенсию. Для меня это проект. Глобальный, значимый, масштабный проект. Мы пришли сюда в 2014 году, в довольно кризисную историю. Но я далёк от мысли, чтобы сказать, что мы персонально тут все создали/построили/из руин подняли, и теперь давайте на памятнике Ленина поставим голову нашего директора. Все, что случилось, было сделано с теми людьми, которые здесь работали долгие годы. Важно и значимо то, что мы сумели определенную часть коллектива пропитать, заразить своими идеями. Я понимаю, что сегодня лагерь прочно стоит на ногах, что сейчас начинается следующий этап вызова — к 2025 году у нас должна быть десятитысячная аудитория, а это менеджмент больших систем, которые управляются совершенно по-другому. И я отдаю себе отчет, что как только эта история поедет по рельсам, мне станет скучно. Хотя это многие годы серьезной работы. Это как с сайтами, я разработал и отдал, я готов дальше «оказывать техподдержку», помогать, но персонально для меня эта история перестанет быть интересной. Наверное, это плохо.

АЮ: Скажите, а где вы учились, и что из вашего образования сейчас в работе помогает?

ЮВ: Знаете, это такой взгляд 20-го века, если ты окончил филфак, значит ты в столбик склыдвать не можешь. Кроме вузовского, есть еще самообразование, например, на филфаке четыре года подряд я ежедневно прочитывал примерно 200 страниц текста в день, и иногда определено сказать, что я откуда-то узнал, не могу, я не знаю, откуда я это знаю. После филфака я работал в школе, защитил кандидатскую, преподавал в Вышке — в питерской и в московской. Хорошее образование, в принципе, в работе помогает, и неважно, где вы учились. Я и сейчас почти каждый день не меньше часа в день читаю, как-то так сложилось.

АЮ: Что вы посоветуете читать современному руководителю детского лагеря? На какие инновационные концепции управления обратить внимание? Может быть Agile/Scrum или Kanban, или PRINCE2, либо вы сторонник классического проектного менеджмента?

ЮВ: Я не знаю, что это за слова и мне не стыдно в этом признаться. Понимаете, вот этот подход: прочитай 5 книжек и у тебя будет счастье, это весьма субъективная история, я по-другому можно отвечу? Картина мира человека, действительно, определяется количеством книжек, но это не 1,2,3,4,5 или даже 10, это было бы слишком просто, и поэтому такой совет давать довольно-таки глупо. Книжки надо читать не одно десятилетие, разные, тогда что-то в голове складывается. А управление — это скорее история про личности, про характеры. Не очень много людей готовы принимать вызов неведомого. Про «Артек»: мне дали 2 часа на принятие решения. Мне было 38 лет, я вел жизнь оседлого человека из Петербурга, работал совершенно в другой области…В те два часа я нарисовал себе две стрелочки : «да» и «нет». Итак, дано: что я знаю про лагерь – ничего, готов ли я все бросить и уехать из Питера — конечно, нет и т.д. У меня все ответы сводились к стрелочке «нет». То есть явно надо отказываться, потому что никаких плюсов не просматривалось. Но в тот момент я представил себе одну вещь: я прихожу после отпуска на старую работу, завариваю себе чай, включаю компьютер, закуриваю, смотрю в монитор и понимаю, что вызов я упустил… Понимаешь, ты можете прочитать тысячу книжек, узнать сотни новых слов, но в жизни ты всё равно ничего не сделаешь, просто потому, что побоишься принять вызов. Есть в теории управления принцип, который сформулировал Лоуренс Питер: « В иерархической системе каждый индивидуум имеет тенденцию подняться до уровня своей некомпетентности». Ну, например, если я становлюсь завучем и меня ещё не назначили директором, значит пока я — плохой завуч. Когда ты являешься хорошим завучем, тебя назначают директором. Соответственно, все непрофессионалы и это нормальная история. Мир как-то движется.

АВ: Если бы была возможность встретиться с человеком из любой исторической эпохи, из любой страны, из любого времени, с кем бы вам интересно было пообщаться?

ЮВ: С Иваном III.С ним интересно было бы поговорить.

АЮ (я просто растерялась от такого безапелляционного ответа) Почему?

ЮВ: Представьте, конец 15 века. Россия. Это человек, к которому можно было бы отнестись с невероятным уважением, он собрал всю страну, но заложил внутри такую бомбу, которая дальше через внука Ивана IV сработала и всё это разлетелось, похоронив страну. Мне было бы очень интересно поговорить с человеком, который объединил вокруг Москвы большую часть русских земель и полностью отстоял независимость Российского государства, но не понимал последствий своих шагов. Думаю, и я бы заинтересовал бы его как собеседник, он бы не сразу меня на костер поволокJ

АЮ: Прошло три года как вы в «Артеке», есть ли какие-то достижения, которыми вы могли бы похвастаться и сказать, что «это я сделал круто»?

ЮВ: Нет, и это не потому, что есть какая-то скромность, я жутко нескромный, но когда ты делаешь очень большую историю ресурсами других людей, которые в какой-то степени разделяют твои смыслы, в какой-то, может быть, и не разделяют — так нельзя сказать. Что будет значить «Я сделал этот форум»? А вот кто этот стол тогда поставил? А вот эта девочка, которая бежит с пачкой бумаги — она Форум не делает?А какова роль двух тысяч человек — участников форума? Есть определённый вклад, я понимаю свою роль в этом проекте. Имея опыт организации образовательных событий и большое количество контактов, я открыл фейсбук и написал : “Ребята приезжайте в Артек”Получилась неплохая программа Форума.

Сегодня я буду представлять образовательную программу «Артека», это год нашей общей работы. Возможно, аудитория лагерей воспримет ее как красную тряпку. Но это нужная работа, в том числе и для того, чтобы отрасль дальше выживала. Мне приятно, когда понимаю, что есть сопричастность к какому-то большому и хорошему делу, которое значимо и важно для многих людей.

АЮ: А был ли вначале работы страх и пиетет перед Великим лагерем с Великой историей?

ЮВ: Нет, потому, что сказка под названием “О, великий Артек” закончилась вместе с советской эпохой, в 90-м году. Последние 25 лет это была бессодержательной территория, у неё не было истории генерации внутренних смыслов. И это я не про Украину сейчас говорю, а про подходы. Возможно, первое время была такая мысль – мы всё делаем плохо, и вот там, наверное, за той горой живут те, они с крыльями и нимбом, они придут и всё сделают хорошо. Никто не придёт и не сделает. Тут как в анекдоте: “- Бабушка, а Ленин был хороший? — Хороший, хороший, спи-спи. – А Сталин? Хороший, спи-спи (и так до Горбачёва).. А Ельцин? – Слушай, спи. Умрёт — узнаем”. Так вот, когда нас здесь не будет, то придут другие, очень умные, с крыльями, и скажут: “Они всё делали неправильно”, но они сюда придут на то, что мы сделали. Поэтому ты либо тут сидишь и рефлексируешь, либо ты делаешь. Иногда очень сложно разорваться, но вариантов иного выхода просто нет.

АЮ: Представьте, что у вас есть возможность обратиться ко всем директорам лагерей Российской Федерации, чтобы вы им сказали, посоветовали, пожелали?

ЮВ: Залог выживания отрасли – это понимание, что лагерь очень важная часть системы образования. Когда он отдельно от образования, то он никому непонятен — ни родителям ни власти. Родителям непонятно, за что платить деньги, власти непонятно, для какой цели лагеря содержать. Лагеря так и будут разрушаться, если руководители продолжат занимать обиженную позицию: «В «Артеке» вон как все хорошо, а дайте нам тоже денег». На что вам давать денег? Какую функцию вы выполняете? На наш взгляд, будущее индустрии детского отдыха — интеграция в систему образования, при которой каждый ребёнок сможет поехать в лагерь летом, под которое будет осуществляться субсидирование. Но отрасль должна согласиться, что лагерь – это внятный партнёр школы. Школа даёт по стандарту предметный результат, а в лагере это личностные и метапредметные результаты, такие, какие школе и не снились Да, мы образование, но «про другое» и «по-другому». Уважаемые директора лагерей, путь интеграции в системе образования — это единственный залог выживания отрасли. Я просто на 2-3 шага просчитываю дальше и вижу, чем характеризуется отрасль. Почему мы боимся лицензирования? Почему не хотим писать образовательную программу, доказывая всем, что «мыжнешкола», почему у нас стандарта вожатого нет? Вопросов очень много…

Как вы себя, как отрасль позиционируете?” Куда идти? В отдых? Это что? Вот ты хорошо отдохнул? На 12%…. Вот сколько тебе денег дать, 100 рублей или 200 на отдых? А это ж всё в нормативку положить надо… Идти в оздоровление? Вы больной сюда приехали? У нас санаторный лагерь? Мы, когда собирали здесь семинар академиков от РАМН, задавали вопрос: «что такое оздоровление?» Они не знают. Так ни до чего и не договорились… Потому что история про «набрал вес» и история про «похудел» это не про лагерь. В феврале к нам приехала девочка из Мурманска, была тяжёлая акклиматизация здесь, две недели прошло, молодой организм справился, потом вернулась в ледяной Мурманск и на тебе — воспаление лёгких, девочка съездила в «Артек». Здорово оздоровилась, правда? Нельзя мыслить мифами учреждения отдыха и оздоровления.

Только когда с лагерями об этом начинаешь разговаривать, те предпочитают спрятаться. А это ведет к вырождению. Я так думаю. Мы вот вчера открывали на Форуме с Вышкой исследовательский центр в «Артеке». Ничего же неизвестно: почему смена 21 день?, а может быть правильно 40?, а может 5? Вожатый — это профессия или должность? Это управленец или педагог? Что сделала содержательного отрасль за век своего существования? Газман! Нет вопросов. Иванов и теория КТД! Нет вопросов. Это все технологии, которые отчуждаемы и переносимы. А камлания без тени сомнений: «О! великий Артек, Орлёнок, Океан» — это, извините, сектантское, религиозное сознание. Если нет технологии, а есть только вера, если сомневаться нельзя, иначе тебя объявят еретиком, то в конечном итоге это приведет к вырождению отрасли. Ребята, давайте посмотрим на часы, у меня на часах 2017 год, надеюсь, что и вас тоже!